Гай Музоний Руф ³²

Царю важно сохранять самообладание и требовать его от подданных, чтобы при его трезвом правлении и подобающем подчинении не было [нравственной] расслабленности ни со стороны одного, ни других. Ибо [нравственная] расслабленность – гибель и для правителя и для подданных. Однако как может кто-либо достичь самообладания, если он не прилагает усилий, чтобы обуздать свои желания, или как мог бы недисциплинированный заставить других быть воздержанными?

Нельзя назвать ни одного занятия, кроме философии, развивающей самообладание. Конечно, она учит быть выше удовольствий и жадности, восхищаться бережливостью и избегать расточительности; она учит иметь чувство стыда и следить за своими словами, и она приучает к дисциплине, порядку и вежливости, и вообще тому, что уместно в поступках и в поведении. В обычном человеке, когда эти качества присутствуют, они придают ему достоинство и самообладание, но если они присутствуют в царе, они делают его в высшей степени богоподобным и достойным почтения.

Гай Музоний Руф

Царю подобает или, вернее, для него абсолютно необходимо вершить справедливость [(правосудие)] между подданными, чтобы никто не мог иметь больше или меньше, чем заслуживает, но мог получить почести или наказание, как он того заслуживает.

Но как этого может добиться тот, кто несправедлив? И как может быть справедливым тот, кто не понимает природу справедливости? Это еще одна причина, почему царь должен заниматься философией, ибо без этого будет неясно, знает ли он что такое справедливость и справедливое. Невозможно отрицать, что тот, то выучил это лучше знает это и понимает справедливость, чем тот, кто не выучил, или что тот, кто не занимался философией, ничего не знает о ее ней. Верность этого утверждения видна в том, что люди спорят друг с другом о справедливости, кто-то говорит, что она в том, а другие, что в другом.

Между тем, относительно того, в чем люди разбираются, нет такой разницы мнений, например, о черном и белом, горячем и холодном, мягком и твердом, – все придерживаются одного мнения и используют одни и те же слова. Таким же образом они придут к согласию о справедливости, если бы они знали, что это такое, однако отсутствие согласия показывает их незнание. Мне представляется, что и ты [(царь)] не далек от такого незнания, поэтому тебе, более чем другим, нужно задумываться об этом знании, ибо царю не знать справедливости постыднее, чем обычному подданному.

Гай Музоний Руф

Отличить благо от зла, выгодное от невыгодного, полезное от вредного может только философ, ибо он постоянно занят этим вопросом и пытается не быть несведущим в этих вещах, сделавшим своим делом понимание того, что ведет человека к счастью или к несчастью.

Гай Музоний Руф

Когда один из сирийских царей (тогда еще были цари в Сирии, вассалы Рима) приехал к [Музонию], среди многих тем он сказал царю следующее. Не думай, сказал он, что кому-либо пристало заниматься философией больше, чем тебе, если по какой-либо причине, так это потому, что ты царь. Ибо прежде всего царь должен быть способен защитить своих людей и благодетельствовать им, и как защитник и благодетель ты должен знать что для человека хорошо, а что плохо, что помогает, а что вредит, что выгодно, а что невыгодно. Ибо ясно, что те, примыкают ко злу, наносят себе вред, а те, кто примыкают к добру, пользуются покровительством, и те, кто достоин помощи и преимуществ, пользуются благами, а те, кто занимается невыгодным и вредным, терпят наказание.

Гай Музоний Руф

Тут уместно подумать о некоторых животных, которые могут послужить нам примером в перенесении трудностей. Например, перепела и петухи, в отличие от человека не знающие ничего о добродетели и о том, что такое благо и справедливость, и не стремящиеся к ним, тем не менее дерутся друг с другом, и, даже будучи сильно ранены, выносят это и держатся до самой смерти, только бы не уступить другому.

Насколько же нам больше подобает тогда, стоять твердо и терпеть, когда мы знаем, что страдаем ради благой цели, – чтобы помочь друзьям или принести пользу родному городу, защитить наших жен и детей, или, что наиболее важно, стать людьми достойными, справедливыми и сдержанными, такими, которыми нельзя стать без больших трудов.

Гай Музоний Руф

Теперь, поскольку тяготы неизбежны для всех людей, как для тех, кто ищет лучшего, так и тех, кто ищет худшего, нелепо, что те, кто ищут лучшего не стараются больше, чем те, у кого мало надежд на награду за все их тяжкие усилия. Ведь когда мы видим как акробаты без беспокойства выполняют их трудную работу, рискуя своими жизнями, кувыркаются над мечами, стоящими вверх лезвиями, или ходят по веревке на большой высоте, или летят по воздуху словно птицы, когда любая ошибка смертельна, они занимаются этим за мизерное вознаграждение.

Так разве не должно нам переносить трудности ради полного счастья? Ведь не стоит становиться достойным человеком, кроме как для того, чтобы быть счастливым и жить счастливо все оставшееся нам время.

Гай Музоний Руф

Разве кто-либо не признает, насколько лучше вместо того, чтобы прилагать усилия к соблазнению чужой жены, прилагать их к контролю своих желаний; вместо страданий ради денег, приучать себя довольствоваться малым; вместо трудностей на пути к известности, потрудиться, чтобы не желать быть известным; вместо того, чтобы искать способы навредить тому, кому завидуешь, думать как никому не завидовать; и вместо того, чтобы прислуживать, как делают льстецы, чтобы заполучить мнимых друзей, претерпеть страдания, чтобы обрести настоящих друзей?

Гай Музоний Руф

Чтобы легче и с большим присутствием духа выдержать трудности, которые, как мы предполагаем, нам предстоит претерпеть во имя добродетели и добра, полезно напомнить себе, какие трудности претерпевают люди ради порочных целей.

Так, например, подумаем о том, на что идут ненасытные любовники ради своих порочных желаний, и как много усилий другие тратят ради получения прибыли, и как сильно мучаются в погоне за славой, и учтем, что все эти люди подвергают себя этим невзгодам и трудностям добровольно.

И разве не ужасно, что они терпят такое ради того, что не является благом, в то время как мы ради идеального блага, которое заключается не только в избегании зла, которое калечит нашу жизнь, но и в приобретении добродетели, которая дает все блага, – не готовы вынести любые трудности?

Гай Музоний Руф

Все мы, кто принимал участие в философских обсуждениях, слышали и усвоили, что ни боль, ни смерть, ни бедность, ни что-либо иное, свободное от порока, не есть зло. В то же время богатство, жизнь, удовольствие и все что не причастно к добродетели не есть благо.

И все же, несмотря на понимание этого, поскольку этот порок внедрили в нас с самого детства, и из-за порожденных этим пороком дурных привычек, когда возникают трудности, мы считаем что с нами приключилось зло, а когда мы сталкиваемся с удовольствием, мы думаем, что что-то хорошее случилось с нами.

Мы боимся смерти как величайшего несчастья; мы цепляемся за жизнь как за за величайшее благо, и когда мы отдаем деньги мы скорбим как будто нам причинили вред, и радуемся, получая их, как будто нам сделали благо.

Равным образом, и большинство других обстоятельств мы встречаем не в соответствии с правильными принципами, а скорее следуем порочной привычке. Поскольку, повторяю, все это так и есть, упражняющемуся [в добродетели] следует приучать себя не любить удовольствие, не избегать трудностей, не привязываться к жизни, не бояться смерти, и в вопросах материальных вещей и денег не ставить их получение выше расставанию с ними.

Гай Музоний Руф

Как же тогда и каким образом следует людям практиковаться [в добродетели]? Поскольку человек по своей природе есть не только душа и не только тело, но объединение обоих, практикующемуся следует заботится об обоих и о более ценной части – душе – как и подобает, тщательнее; но также и о другой, если не хочет иметь недостаток в какой-либо части, которая составляет человека.

Очевидно, что тело философа должно быть хорошо готово к физической деятельности, поскольку часто добродетели используют тело как необходимый инструмент в жизненных делах. Что касается упражнений, то один их вид применим к душе, другой и к душе и к телу. Мы используем практику общую для обоих, когда приучаем себя к холоду, жаре, жажде, голоду, плохому питанию, жестким кроватям, избегать наслаждения и проявлять терпение при страданиях.

Такими и подобными вещами тело укрепляется и становится способным терпеть трудности, крепким и готовым к любой задаче; душа то укрепляется поскольку она тренирована в мужестве терпением перед лицом трудностей и в самоконтроле избеганием удовольствий.

Тренировка души состоит в первую очередь в том, чтобы всегда иметь под рукой доказательства того, что кажущиеся блага на самом деле не блага, а вещи, которые кажутся злом, на самом деле не настоящее зло, и в том, чтобы научиться узнавать истинные блага и отличать их от мнимых благ.

Далее, тренировка души состоит из практики не избегать того, что только кажется злом и не стремиться к тому, что только выглядит добром; в отторжении любыми средствами того, что является истинным злом и стремлении любыми средствами к истинным благам.

Гай Музоний Руф