Лекции ³²

Это не правда, что изгнанникам не хватает самого необходимого для жизни. Конечно, люди, которые ленивы и не изобретательны и неспособны вести себя как мужчины, обычно в нужде и без средств даже тогда, когда они находятся в своей стране. Однако энергичные, трудолюбивые и умные люди, куда бы они ни пошли, живут хорошо и без нужды. Мы не чувствуем недостатка многих вещей, если не хотим жить в роскоши:

Ведь что еще смертным нужно, кроме двух вещей,
Хлеба Деметры и напитка Водоноса,
Которые под рукой и созданы, чтобы нас питать?

Гай Музоний Руф

Были случаи, когда изгнание становилось абсолютным благословением, как это случилось с Диогеном, который благодаря своему изгнанию превратился из обычного гражданина в философа, и вместо того, чтобы сидеть без дела в Синопе, занял себя в Греции, и в стремлении к добродетели превзошел философов.

Другим, кто страдал от плохого здоровья из-за чрезмерных излишеств и роскошной жизни, изгнание стало источником силы, потому что они были вынуждены жить более мужественной жизнью. Мы даже знаем о некоторых, кого изгнание вылечило от хронических болезней, например, в наше время Спартиак Лакедемонянин, который долго страдал от слабой грудной клетки и по этой причине часто болел из-за роскошной жизни, но когда он перестал жить жизнью в роскоши, он перестал болеть.

Говорят, что другие, привыкшие к роскошной жизни, избавились от подагры, хотя раньше они были совершенно прикованы к постели этой болезнью — люди, которых изгнание заставило привыкнуть жить проще, и именно этим они были возвращены к здоровью. Таким образом, кажется, что обращаясь с ними лучше, чем они обращаются сами с собой, изгнание помогает, а не мешает здоровью как тела, так и духа.

Гай Музоний Руф

Как изгнание может помешать культивированию того, что принадлежит нам, и приобретению добродетели, когда никому никогда не мешали знание и практика того, что нужно, из-за изгнания?

Может быть, изгнание даже способствует этому, так как предоставляет людям досуг и больше возможностей для изучения добра и его практики, чем раньше, поскольку они не вынуждены исполнять политические обязанности, которые только кажутся связанными с их отечеством, и они не раздражаются своими родственниками, ни людьми, которые только кажутся их друзьями, умело запутывающими их и отвлекающими от стремления к лучшему.

Гай Музоний Руф

Скажи мне, разве не Вселенная является общим отечеством всех людей, как утверждал Сократ? Так, следовательно, ты не должен действительно считать себя изгнанным из своего отечества, если ты уходишь из места, где ты родился и вырос, но лишь изгнанником из определённого города, если ты претендуешь быть разумным человеком. Такой человек не ценит и не презирает ни одно место как причину своего счастья или несчастья, но он сводит всё дело к себе и считает себя гражданином божественного града, который состоит из людей и богов. Еврипид высказывается в гармонии с этой мыслью, когда говорит:

Как все небеса открыты для полёта орла,
Так и вся земля является отечеством для благородного человека.

Таким образом, тот человек, кто живет в своей стране, но в другом доме, отличном от того, где он родился, будет считаться глупым и объектом насмешек, если он будет плакать и стенать из-за этого. Таким же образом, тот, кто считает несчастьем жить в другом городе, а не в том, где он случайно родился, справедливо будет считаться неосознанным и глупым.

Гай Музоний Руф

Слушая жалобы человека, который страдал от того, что живет в изгнании, Музоний утешал его примерно таким образом. Почему, спрашивал он, кто-то, не лишенный понимания, должен быть угнетен изгнанием? Это никак не лишает нас воды, земли, воздуха или солнца и других планет, или даже общества людей, потому что везде и всегда есть возможность общаться с ними.

И что, если нам запрещено находиться в определенной части земли и общаться с определенными людьми, что в этом такого страшного? Ведь когда мы были дома, мы не наслаждались всей землей, и мы не общались со всеми людьми; но даже сейчас находясь в изгнании, мы можем общаться со своими друзьями, то есть настоящими и заслуживающими этого имени, потому что они никогда не предадут или не оставят нас; но если некоторые оказываются ложными и не настоящими друзьями, нам лучше быть от них отделенными, чем с ними.

Гай Музоний Руф

Врач, который обслуживает немного пациентов, не менее врач, чем тот, кто обслуживает многих, если, конечно, у него есть навык и опыт в исцелении. Так же музыкант, который преподает всего несколько учеников, не менее музыкант, чем тот, кто преподает многим, при условии, что он знает искусство музыки. Так же наездник, который тренирует только одну или две лошади, так же является наездником, как и тот, кто тренирует многих, если он искусен в искусстве верховой езды.

И таким образом, звание царской особы принадлежит тому, у кого всего один или два подданных, так же как и тому, у кого их много, только пусть он обладает навыком и способностью править, чтобы заслужить имя царя. По этой причине мне кажется, что и Сократ также называл философию государственной и царской дисциплиной, потому что тот, кто ее освоил, сразу становится государственным деятелем.

Гай Музоний Руф

Может ли кто-то быть хорошим царем, если он не является хорошим человеком? Нет, это невозможно. Но предположим, перед нами хороший человек, разве он не заслуживает того, чтобы его назвали философом? Безусловно, ведь философия - это стремление к идеальному добру. Таким образом, хороший царь обязательно и непременно оказывается также философом.

Теперь же посмотрим, что философ является царственным. Явным атрибутом личности царя, безусловно, является способность хорошо управлять народами и городами и быть достойным управлять людьми. Итак, кто мог бы быть более способным главой города или более достойным управлять людьми, чем философ? Ведь от него, если он действительно философ, требуется быть умным, дисциплинированным, благородным, хорошим судьей того, что справедливо и прилично, эффективным в осуществлении своих планов, терпеливым в трудностях. Кроме того, он должен быть смелым, бесстрашным, непоколебимым перед лицом несчастий, и при этом доброжелательным, готовым помочь и гуманным.

Можно ли найти кого-то более подходящего или более способного управлять, чем такой человек? Нельзя. Даже если у него не много подданных, слушающихся его, он поэтому не менее царственный, ведь достаточно руководить своими друзьями или женой и детьми или, в конце концов, только собой.

Гай Музоний Руф

В целом, для хорошего короля крайне важно быть безупречным и совершенным в слове и деле, если, конечно, он хочет быть “живым законом”, как он казался древним, обеспечивая хорошее управление и гармонию, подавляя беззаконие и разногласия, истинным подражателем Зевса и, подобно ему, отцом своего народа.

Но как кто-то мог бы быть таким королем, если бы он не обладал превосходной природой, получил наилучшее возможное образование и обладал всеми добродетелями, которые пристойны человеку? Если, значит, есть какое-либо другое знание, которое направляет природу человека к добродетели и учит его практиковать и общаться с добрыми людьми, его нужно поместить рядом с философией и сравнить с ней, чтобы увидеть, что лучше и более способно сделать хорошего короля – оно или философия. Тогда тот, кто хотел бы стать хорошим королем, был бы мудр, используя лучшее из них.

Если, однако, никакое другое искусство не занимается обучением и передачей добродетели, хотя есть некоторые, которые занимаются исключительно телом человека и тем, что полезно для него, в то время как другие, касающиеся разума, стремятся ко всему другому, кроме как делать его управляемым, то только философия делает это своей целью и занимается тем, как человек может избежать зла и приобрести добродетель.

Если, это верно, что еще могло бы быть более полезным для короля, желающего быть добрым, чем изучение философии? Как лучше или как иначе человек мог бы быть хорошим правителем или вести добродетельную жизнь, не изучая философию? Что касается меня, я уверен, что хороший король непременно и обязательно является философом, а философ – королевской личностью.

Гай Музоний Руф

Философия по своей природе наделяет своих приверженцев, может быть, больше, чем что-либо другое, способностью оставаться выше других в спорах, отличать ложное от истины, опровергать одно и подтверждать другое. Во всяком случае, профессиональные ораторы, всякий раз, когда они вступают в дискуссию с философами, приходят в недоумение и выглядят сбитыми с толку, поневоле противоречат сами себе. Но если ораторы, которые живут дебатами, уступают философам в споре, то что должно произойти с другими людьми?

Гай Музоний Руф

Так как бесстрашие, отвага и смелость являются производными мужества, то как еще человек может приобрести их, как не имея твердого убеждения, что смерть и лишения не есть зло? Ибо именно эти вещи, смерть и невзгоды, выводят из равновесия и пугают людей, когда они верят, что это зло. Только философия способна научить, что они не зло. Следовательно, если цари должны обладать мужеством, а они должны обладать им больше, чем кто-либо другой, они должны заняться изучением философии, так как никаким другим путем они не могут стать мужественными.

Гай Музоний Руф