слава ³⁸

Ты видишь, что люди могут переносить тяготы: через пустыни Африки [Катон] пешком провел свое войско.

Видишь, что можно терпеть и жажду: увлекая за собой по иссохшим холмам остатки побежденного войска, безо всякой поклажи, он выносил недостаток влаги, а когда случалась вода, пил последним.

Видишь, что можно презреть и почет и бесчестье: в самый день своего провала он играл на площади собраний в мяч.

Видишь, что можно не бояться могущества вышестоящих: он бросал вызов сразу и Цезарю, и Помпею, меж тем как остальные если и осмеливались задевать одного, то лишь в угоду другому.

Видишь, что можно презреть и смерть, и изгнанье: он сам себе назначил и изгнанье, и смерть, а до того – войну.

Сенека

Молва непременно требует слов в полный голос, признание – нет: оно может довольствоваться невысказанным суждением и быть полным не только среди молчания, но и среди порицающих криков. Я объясню в чем разница между признанием и славой: слава слагается из суждений многих, а признание – одних только добрых.

Сенека

Разве кто-либо не признает, насколько лучше вместо того, чтобы прилагать усилия к соблазнению чужой жены, прилагать их к контролю своих желаний; вместо страданий ради денег, приучать себя довольствоваться малым; вместо трудностей на пути к известности, потрудиться, чтобы не желать быть известным; вместо того, чтобы искать способы навредить тому, кому завидуешь, думать как никому не завидовать; и вместо того, чтобы прислуживать, как делают льстецы, чтобы заполучить мнимых друзей, претерпеть страдания, чтобы обрести настоящих друзей?

Гай Музоний Руф

Рассматривай причинные начала вещей в обнажении от всяких наростов и в поступках же усматривай их цели. Подумай о том, что такое страдание, что – наслаждение, что – смерть, что – слава, о том, что всякий является сам причиной своих треволнений, что один человек не может воспрепятствовать другому, что все основано на убеждении.

Марк Аврелий

Бог зрит господствующее начало каждого из нас в обнажении от материальной оболочки, коры, наростов. Ибо Бог соприкасается лишь с тем, что проистекло и изошло от него в господствующее начало, и притом лишь своим разумом.

Если бы ты приучил себя поступать так же, то избавил бы себя от многих хлопот. Разве не богат досугом тот, кто не обращает внимания на облекающую плоть, а тем паче уже не смотрит на платье, жилище, славу и им подобные покровы и украшения.

Марк Аврелий

Если тебя возмущает чье-либо заблуждение, не медля, оглянись на себя. Представь в каком сходном грехе ты сам повинен, почитая, например, благо, деньги, наслаждение, суетную славу или что-нибудь в этом роде. Усмотрев это в себе, ты вскоре забудешь о гневе, особенно, если сообразишь, что тот человек вынужден быть таким. Что ему остается делать? Если можешь, то освободи его от этого принуждения.

Марк Аврелий

Окинь сверху взором бесчисленные скопища людей, бесчисленные религиозные обряды, суда, плывущие по всевозможным направлениям и в бурю, и в затишье, многообразие всего возникающего, сущего, исчезающего. Подумай также и о той жизни, которой жили при других, и о той, которой будут жить после тебя, и о той, которой живут теперь варварские племена.

Подумай о том, сколько людей вовсе не знают и твоего имени, сколько забудут тебя в самом непродолжительном времени, сколько сейчас, может быть, хвалят тебя, а очень скоро станут порицать, и о том, что нет ничего значительного ни в памяти, ни в славе, ни в чем-либо другом.

Марк Аврелий

Кто желает следовать природе в единомыслии с ней, тот должен относиться одинаково к тому, к чему одинаково относится общая природа (а она не создавала бы и того, и другого, если бы не относилась одинаково к тому и другому). Следовательно, впадает в нечестие и тот, кто неодинаково относится к страданию или наслаждению, или смерти и жизни, или славе и бесславию, которым одинаково пользуется природа.

Марк Аврелий

Любая вещь, пусть в ней нет ничего прекрасного, становится прекрасной вкупе с добродетелью. Мы говорим: спальня светлая; но она же ночью становится темной; день наполняет ее светом, ночь его отнимает. Так и всему, что мы называем “безразличным” и “стоящим посередине”: богатствам, могуществу, красоте, почестям, царской власти, и наоборот – смерти, ссылке, нездоровью, страданиям, и всему, чего мы больше или меньше боимся, дает имя добра или зла злонравие либо добродетель.

Кусок железа сам по себе не горяч и не холоден, но в кузнечной печи он раскаляется, в воде остывает. Смерть становится честной благодаря тому, что честно само по себе: добродетели и душе, презирающей все внешнее.

Сенека

Старайся расположить к себе современников. Те, кто предпочитают гнаться за славой у потомства, забывают, что грядущие поколения ничем не будут отличаться от настоящего, которым они тяготятся. И эти поколения также смертны. И вообще, что тебе до того, как они будут о тебе отзываться и каково будет их мнение о тебе?

Марк Аврелий