Цитаты ¹¹²⁷

Из того, что кажется страшным, все можно одолеть. Многие побеждали что-нибудь одно: Муций – огонь, Регул – крест, Сократ – яд, Рутилий – ссылку, Катон – смерть от меча; и мы что-нибудь да победим!

Опять-таки многие презрели то, что видимостью счастья манит толпу. Фабриций, будучи полководцем, отверг богатства, будучи цензором, осудил их, Туберон счел бедность достойной и себя и Капитолия, когда расставив на всенародном пиру глиняную посуду, показал, как человек должен довольствоваться тем, что и богам годится. Отец Секстий отказался от почетных должностей: рожденный, чтобы править государством, он не принял от божественного Юлия тоги с широкой каймой, ибо понимал: все, что дано, может быть отнято.

Так поступим и мы хоть в чем-нибудь мужественно! Попадем и мы в число примеров! Отчего мы слабеем? Отчего теряем надежду? Что могло случиться прежде, то может и сейчас. Только очистим душу и будем следовать природе, потому что отступивший от нее обречен желаньям, страху и рабству у вещей случайных.

Можно еще вернуться на правильный путь, можно все восстановить. Сделаем это, чтобы переносить боль, когда она охватит тело, и сказать фортуне: ты имеешь дело с мужчиной; хочешь победить – поищи другого!

Сенека

Все мы, кто принимал участие в философских обсуждениях, слышали и усвоили, что ни боль, ни смерть, ни бедность, ни что-либо иное, свободное от порока, не есть зло. В то же время богатство, жизнь, удовольствие и все что не причастно к добродетели не есть благо.

И все же, несмотря на понимание этого, поскольку этот порок внедрили в нас с самого детства, и из-за порожденных этим пороком дурных привычек, когда возникают трудности, мы считаем что с нами приключилось зло, а когда мы сталкиваемся с удовольствием, мы думаем, что что-то хорошее случилось с нами.

Мы боимся смерти как величайшего несчастья; мы цепляемся за жизнь как за за величайшее благо, и когда мы отдаем деньги мы скорбим как будто нам причинили вред, и радуемся, получая их, как будто нам сделали благо.

Равным образом, и большинство других обстоятельств мы встречаем не в соответствии с правильными принципами, а скорее следуем порочной привычке. Поскольку, повторяю, все это так и есть, упражняющемуся [в добродетели] следует приучать себя не любить удовольствие, не избегать трудностей, не привязываться к жизни, не бояться смерти, и в вопросах материальных вещей и денег не ставить их получение выше расставанию с ними.

Гай Музоний Руф

Но в чем же нам найти помощь против потерь? В том, чтобы хранить утраченное в памяти, не допускать, чтобы вместе с ним канул и тот плод, который оно нам принесло. Чем мы владеем, то можно отнять; чем мы владели, того не отнимешь. Верх неблагодарности – не чувствовать себя обязанным за то, что однажды получил, хотя потом и утратил. Случай отнимает вещь, но оставляет плоды обладанья ею, которые мы теряем сами, вопреки справедливости сожалея об отнятом.

Сенека

Как же тогда и каким образом следует людям практиковаться [в добродетели]? Поскольку человек по своей природе есть не только душа и не только тело, но объединение обоих, практикующемуся следует заботится об обоих и о более ценной части – душе – как и подобает, тщательнее; но также и о другой, если не хочет иметь недостаток в какой-либо части, которая составляет человека.

Очевидно, что тело философа должно быть хорошо готово к физической деятельности, поскольку часто добродетели используют тело как необходимый инструмент в жизненных делах. Что касается упражнений, то один их вид применим к душе, другой и к душе и к телу. Мы используем практику общую для обоих, когда приучаем себя к холоду, жаре, жажде, голоду, плохому питанию, жестким кроватям, избегать наслаждения и проявлять терпение при страданиях.

Такими и подобными вещами тело укрепляется и становится способным терпеть трудности, крепким и готовым к любой задаче; душа то укрепляется поскольку она тренирована в мужестве терпением перед лицом трудностей и в самоконтроле избеганием удовольствий.

Тренировка души состоит в первую очередь в том, чтобы всегда иметь под рукой доказательства того, что кажущиеся блага на самом деле не блага, а вещи, которые кажутся злом, на самом деле не настоящее зло, и в том, чтобы научиться узнавать истинные блага и отличать их от мнимых благ.

Далее, тренировка души состоит из практики не избегать того, что только кажется злом и не стремиться к тому, что только выглядит добром; в отторжении любыми средствами того, что является истинным злом и стремлении любыми средствами к истинным благам.

Гай Музоний Руф

Люди так бесстыдны, до того забывают, куда они идут, куда влечет их каждый день, что, обреченные однажды потерять все, удивляются всякой потере. То, на чем ты пишешься хозяином, при тебе, но не твое: кто сам непрочен, у того нет ничего прочного, кто сам хрупок, у того нет ничего вечного и непобедимого. Гибнуть и терять одинаково неизбежно, и, поняв это, мы найдем утешенье и спокойно будем терять теряемое неизбежно.

Сенека

К изучению основ каждой добродетели, нужно добавлять практические упражнения [в применении этой добродетели], если мы действительно надеемся получить какую-то пользу от выученных уроков. Более того, такие практические упражнения для изучающего философию настолько же важнее, чем для изучающего медицину или схожее искусство, насколько философия требует больше усилий, чем любая другая наука.

Дело в том, что люди в других профессиях не испортили себе души заранее и не усвоили противоположное тому, что им следует выучить, но те, кто изучают философию родились и выросли в окружении, наполненном испорченностью и злом, и, таким образом, подходят к [изучению] добродетели в таком состоянии, что им нужно дольше и более тщательно практиковаться.

Гай Музоний Руф

Кто страдает раньше, чем нужно, тот страдает больше, чем нужно.

Сенека

[Музоний] всегда настойчиво убеждал окружающих применять его учения на практике, используя такие доводы. Добродетель, говорил он, – это не только теоретическое знание, но и практика, точно так же, как медицина или музыка. Таким образом, как врач и музыкант не только должны владеть теоретической стороной своих искусств, но и упражняться в действиях согласно их принципам, так и человек, желающий стать хорошим, должен не только быть хорошо знаком с теоретическими положениями добродетели, но и должен искренне и усердно применять их.

Ведь как может человек тут же стать воздержанным, если он просто знает, что нельзя поддаваться наслаждениям, но мало пробовал противостоять наслаждениям на деле? Как он станет справедливым, если он изучил, что стоит любить равноправие, но никогда на деле не упражнялся избегать эгоизма и жадности? Как мы приобретем мужество, если мы всего лишь выучили, что вещей, которые кажутся ужасным среднему человеку, не стоит бояться, но не имеем никакого опыта в проявлении мужества перед лицом таких вещей? Как мы станем разумными, если мы установили, какие вещи являются благом, а какие злом, но никогда не практиковали презрение в отношении вещей, которые только кажутся благами?

Гай Музоний Руф

Я хочу подытожить вкратце то, что думаю, и описать тебе людей, что сами себе не дают покоя, сами себе в тягость: они так же нестойки в беде, как и до нее. … Одна и та же слабость не дает ему ни правильно оценить боль, ни ждать ее. Одно и то же незнание меры велит ему воображать свое счастье вечным, а свое достоянье не только не убывающим, но и все возрастающим, и сулить себе неизменность всех случайных преимуществ, забыв о маховом колесе, которое переворачивает все человеческое.

Потому-то кажутся мне замечательными слова Метродора в том письме, где он обращается к сестре, потерявшей сына – юношу высокого дарования: “Всякое благо смертных смертно!” Он говорит о тех благах, которые всех манят, потому что подлинные блага – мудрость и добродетель – не умирают, они неизменны и постоянны. В уделе смертного только они бессмертны.

Сенека

В другой раз возник вопрос о том, что больше помогает в овладении добродетели – практика или теория, где теория учит что есть правильное поведение, а практика представляет собой привычку действовать в соответствии с такой теорией. Согласно Музонию, практика представляется более действенной.

В подтверждение своего мнения он спросил одного из присутствующих: “Возьмем двух врачей. Один умеет прекрасно рассуждать об искусстве врачевания, но никогда не заботился о больных. Второй не умеет так рассуждать, но обладает большим опытом лечения пациентов в соответствии с правильной медицинской теорией. Какого ты выберешь, если заболеешь?”. Он ответил, что выберет опытного врача.

Далее Музоний продолжил: “Хорошо, возьмем, тогда, другой пример. Один человек человек много плавал и управлял многими кораблями, другой плавал очень мало и никогда не управлял. Если тот, который никогда не управлял кораблем умеет виртуозно рассуждать о методах навигации, а второй очень плохо и неубедительно, какого ты выберешь, если тебе потребуется для путешествия кормчий?” Он ответил, что выберет опытного кормчего.

И тут Музоний опять: “Возьмем двух музыкантов. Один знает музыкальную теорию и крайне убедительно рассуждает о ней, но не умеет ни петь, ни играть на арфе или лире. Другой хуже знает теорию, но хорош в игре на арфе и лире, и поет тоже хорошо. Кого из них ты наймешь музыкантом или учителем для ребенка, не знающего музыки?” Человек ответил, что выберет того, кто владеет навыком на практике.

“Хорошо. Если так, – сказал Музоний, – в вопросах умеренности и самообладания не будет ли намного лучше быть умеренным и не терять самообладания во всем что делаешь, чем уметь говорить, что это стоит делать?” Молодой человек здесь тоже согласился, что хорошо говорить о самоконтроле намного менее важно, чем практиковать самоконтроль.

Тогда Музоний, подводя итоги сказанному, спросил: “Как же, тогда, имея ввиду все эти выводы, может быть знание теории чего бы то ни было, лучше, чем умение действовать в соответствии с принципами этой теории, если мы понимаем, что практика дает возможность действовать, но теория позволяет рассуждать об этом? Теория, которая учит как стоит вести себя связана с практикой и по порядку идет первее навыка, поскольку невозможно что-либо делать хорошо без того, чтобы практика была в гармонии с теорией. Тем не менее, что касается эффективности, практика главенствует над теорией, ибо сильнее побуждает людей к действию.”

Гай Музоний Руф