Цитаты ¹¹²⁰

Разве кто-либо не признает, насколько лучше вместо того, чтобы прилагать усилия к соблазнению чужой жены, прилагать их к контролю своих желаний; вместо страданий ради денег, приучать себя довольствоваться малым; вместо трудностей на пути к известности, потрудиться, чтобы не желать быть известным; вместо того, чтобы искать способы навредить тому, кому завидуешь, думать как никому не завидовать; и вместо того, чтобы прислуживать, как делают льстецы, чтобы заполучить мнимых друзей, претерпеть страдания, чтобы обрести настоящих друзей?

Гай Музоний Руф

Мы ищем причин для страдания и хотим сетовать на судьбу даже неоправданно, когда она не дает нам повода к справедливым жалобам. А ведь мне уже, клянусь, казалось, что тебе хватит мужества противостоять и большим, а не то что этим призрачным бедам, от которых люди стонут только по обычаю.

Даже потеряв друга – а это для нас самый тяжкий урон! – ты должен заставить себя больше радоваться тому, что у тебя был друг, чем горевать об утрате. Но большинство людей не считает, сколько им было дано, сколько они успели порадоваться. И в этом помимо прочего дурная сторона такого горя: оно не только неуместно, но и неблагодарно.

Значит, был у тебя друг – и все пропало даром? Сколько лет общей жизни и единодушного товарищества во всех занятиях ничего не дали? Вместе с другом ты хоронишь и дружбу? Что же ты горюешь, потеряв его, если тебе мало пользы от того, что он был? Поверь мне: пусть случай отнимет тех, кого мы любили, – немалая часть их существа остается с нами. То время, что прошло, наше; что было, то теперь в самом надежном месте.

Сенека

Чтобы легче и с большим присутствием духа выдержать трудности, которые, как мы предполагаем, нам предстоит претерпеть во имя добродетели и добра, полезно напомнить себе, какие трудности претерпевают люди ради порочных целей.

Так, например, подумаем о том, на что идут ненасытные любовники ради своих порочных желаний, и как много усилий другие тратят ради получения прибыли, и как сильно мучаются в погоне за славой, и учтем, что все эти люди подвергают себя этим невзгодам и трудностям добровольно.

И разве не ужасно, что они терпят такое ради того, что не является благом, в то время как мы ради идеального блага, которое заключается не только в избегании зла, которое калечит нашу жизнь, но и в приобретении добродетели, которая дает все блага, – не готовы вынести любые трудности?

Гай Музоний Руф

Из того, что кажется страшным, все можно одолеть. Многие побеждали что-нибудь одно: Муций – огонь, Регул – крест, Сократ – яд, Рутилий – ссылку, Катон – смерть от меча; и мы что-нибудь да победим!

Опять-таки многие презрели то, что видимостью счастья манит толпу. Фабриций, будучи полководцем, отверг богатства, будучи цензором, осудил их, Туберон счел бедность достойной и себя и Капитолия, когда расставив на всенародном пиру глиняную посуду, показал, как человек должен довольствоваться тем, что и богам годится. Отец Секстий отказался от почетных должностей: рожденный, чтобы править государством, он не принял от божественного Юлия тоги с широкой каймой, ибо понимал: все, что дано, может быть отнято.

Так поступим и мы хоть в чем-нибудь мужественно! Попадем и мы в число примеров! Отчего мы слабеем? Отчего теряем надежду? Что могло случиться прежде, то может и сейчас. Только очистим душу и будем следовать природе, потому что отступивший от нее обречен желаньям, страху и рабству у вещей случайных.

Можно еще вернуться на правильный путь, можно все восстановить. Сделаем это, чтобы переносить боль, когда она охватит тело, и сказать фортуне: ты имеешь дело с мужчиной; хочешь победить – поищи другого!

Сенека

Все мы, кто принимал участие в философских обсуждениях, слышали и усвоили, что ни боль, ни смерть, ни бедность, ни что-либо иное, свободное от порока, не есть зло. В то же время богатство, жизнь, удовольствие и все что не причастно к добродетели не есть благо.

И все же, несмотря на понимание этого, поскольку этот порок внедрили в нас с самого детства, и из-за порожденных этим пороком дурных привычек, когда возникают трудности, мы считаем что с нами приключилось зло, а когда мы сталкиваемся с удовольствием, мы думаем, что что-то хорошее случилось с нами.

Мы боимся смерти как величайшего несчастья; мы цепляемся за жизнь как за за величайшее благо, и когда мы отдаем деньги мы скорбим как будто нам причинили вред, и радуемся, получая их, как будто нам сделали благо.

Равным образом, и большинство других обстоятельств мы встречаем не в соответствии с правильными принципами, а скорее следуем порочной привычке. Поскольку, повторяю, все это так и есть, упражняющемуся [в добродетели] следует приучать себя не любить удовольствие, не избегать трудностей, не привязываться к жизни, не бояться смерти, и в вопросах материальных вещей и денег не ставить их получение выше расставанию с ними.

Гай Музоний Руф

Но в чем же нам найти помощь против потерь? В том, чтобы хранить утраченное в памяти, не допускать, чтобы вместе с ним канул и тот плод, который оно нам принесло. Чем мы владеем, то можно отнять; чем мы владели, того не отнимешь. Верх неблагодарности – не чувствовать себя обязанным за то, что однажды получил, хотя потом и утратил. Случай отнимает вещь, но оставляет плоды обладанья ею, которые мы теряем сами, вопреки справедливости сожалея об отнятом.

Сенека

Как же тогда и каким образом следует людям практиковаться [в добродетели]? Поскольку человек по своей природе есть не только душа и не только тело, но объединение обоих, практикующемуся следует заботится об обоих и о более ценной части – душе – как и подобает, тщательнее; но также и о другой, если не хочет иметь недостаток в какой-либо части, которая составляет человека.

Очевидно, что тело философа должно быть хорошо готово к физической деятельности, поскольку часто добродетели используют тело как необходимый инструмент в жизненных делах. Что касается упражнений, то один их вид применим к душе, другой и к душе и к телу. Мы используем практику общую для обоих, когда приучаем себя к холоду, жаре, жажде, голоду, плохому питанию, жестким кроватям, избегать наслаждения и проявлять терпение при страданиях.

Такими и подобными вещами тело укрепляется и становится способным терпеть трудности, крепким и готовым к любой задаче; душа то укрепляется поскольку она тренирована в мужестве терпением перед лицом трудностей и в самоконтроле избеганием удовольствий.

Тренировка души состоит в первую очередь в том, чтобы всегда иметь под рукой доказательства того, что кажущиеся блага на самом деле не блага, а вещи, которые кажутся злом, на самом деле не настоящее зло, и в том, чтобы научиться узнавать истинные блага и отличать их от мнимых благ.

Далее, тренировка души состоит из практики не избегать того, что только кажется злом и не стремиться к тому, что только выглядит добром; в отторжении любыми средствами того, что является истинным злом и стремлении любыми средствами к истинным благам.

Гай Музоний Руф

Люди так бесстыдны, до того забывают, куда они идут, куда влечет их каждый день, что, обреченные однажды потерять все, удивляются всякой потере. То, на чем ты пишешься хозяином, при тебе, но не твое: кто сам непрочен, у того нет ничего прочного, кто сам хрупок, у того нет ничего вечного и непобедимого. Гибнуть и терять одинаково неизбежно, и, поняв это, мы найдем утешенье и спокойно будем терять теряемое неизбежно.

Сенека

К изучению основ каждой добродетели, нужно добавлять практические упражнения [в применении этой добродетели], если мы действительно надеемся получить какую-то пользу от выученных уроков. Более того, такие практические упражнения для изучающего философию настолько же важнее, чем для изучающего медицину или схожее искусство, насколько философия требует больше усилий, чем любая другая наука.

Дело в том, что люди в других профессиях не испортили себе души заранее и не усвоили противоположное тому, что им следует выучить, но те, кто изучают философию родились и выросли в окружении, наполненном испорченностью и злом, и, таким образом, подходят к [изучению] добродетели в таком состоянии, что им нужно дольше и более тщательно практиковаться.

Гай Музоний Руф

Кто страдает раньше, чем нужно, тот страдает больше, чем нужно.

Сенека