жалобы ¹⁵

Мы ищем причин для страдания и хотим сетовать на судьбу даже неоправданно, когда она не дает нам повода к справедливым жалобам. А ведь мне уже, клянусь, казалось, что тебе хватит мужества противостоять и большим, а не то что этим призрачным бедам, от которых люди стонут только по обычаю.

Даже потеряв друга – а это для нас самый тяжкий урон! – ты должен заставить себя больше радоваться тому, что у тебя был друг, чем горевать об утрате. Но большинство людей не считает, сколько им было дано, сколько они успели порадоваться. И в этом помимо прочего дурная сторона такого горя: оно не только неуместно, но и неблагодарно.

Значит, был у тебя друг – и все пропало даром? Сколько лет общей жизни и единодушного товарищества во всех занятиях ничего не дали? Вместе с другом ты хоронишь и дружбу? Что же ты горюешь, потеряв его, если тебе мало пользы от того, что он был? Поверь мне: пусть случай отнимет тех, кого мы любили, – немалая часть их существа остается с нами. То время, что прошло, наше; что было, то теперь в самом надежном месте.

Сенека

Тебя беспокоила боль в мочевом пузыре, письма пришли не слишком приятные, одолели непрестанные убытки; подойду еще ближе: ты боялся за свою жизнь. Так разве ты, когда желал себе дожить до старости, не знал, что желаешь и всего этого? Это все неизбежно в долгой жизни, как в долгой дороге неизбежны и пыль, и грязь, и дожди.

Я хотел жить, но так, чтобы быть избавленным от всего неприятного.

Такие по-женски расслабленные речи мужу не пристали! Посмотри сам, как ты примешь такое мое пожелание, – а я произношу его не только от чистого сердца, но и с твердостью сердца: да избавят тебя все боги и богини от постоянных ласк фортуны!

Спроси сам себя: если бы кто из богов дал тебе власть выбирать, где захотел бы ты жить, в обжорном ряду или в лагере? А ведь жить, Луцилий, – значит нести военную службу. И кто не знает покоя, кто идет вверх и вниз по трудным кручам, кто совершает опаснейшие вылазки, – те храбрые мужи, первые в стане, а те, кого держит постыдный покой, покуда другие трудятся, – те голубки, позором избавленные от опасности.

Сенека

А ты все-таки на что-то сердишься или жалуешься и не понимаешь, что во всем этом плохо одно: твое негодованье и жалобы. Если ты спросишь меня, то я думаю, что у человека нет никаких несчастий, кроме одного: если он хоть что-то в природе считает несчастьем.

Я стану несносен самому себе в тот день, когда не смогу чего-нибудь вынести. Я хвораю? Такова доля человека! Перемерла челядь? Задавили долги? Стал оседать дом? Мучат убытки, раны труды, тревоги? Обычное дело! Мало того: неизбежное. Все это предопределено, а не случайно.

Сенека

Относительно своих действий помни, что ты не должен поступать ни зря, ни иначе, нежели поступила бы сама справедливость, относительно же совершающегося вне тебя, – что оно обязано своим существованием или случаю, или промыслу. Но не следует ни жаловаться на случай, ни роптать на промысел.

Марк Аврелий

Всякий сокрушающийся и выражающий неудовольствие по поводу чего-нибудь должен напоминать тебе поросенка, который бьется и визжит при заклании. Но недалеко от него ушел и тот, кто на своем ложе в одиночестве оплакивает про себя тяготеющий над нами рок. Ты же подумай о том, что только разумному существу дана возможность добровольно следовать событиям, – простое же следование необходимо для всех.

Марк Аврелий

Если это зависит от тебя, то зачем ты делаешь это? Если от другого, то к кому обращаешься с упреками? К атомам или богам? И то, и другое достойно безумца.

Марк Аврелий

Ни на что не следует сетовать. Если можешь, исправь того, кто действует, если не можешь, исправь хотя бы само дело. Если же и это для тебя невозможно, то какой для тебя прок в сетованиях? Зря ничего не следует делать.

Марк Аврелий

Живи безропотно в ничем неомрачаемом благодушии, если даже все люди осыпают тебя всевозможными упреками, а дикие звери терзают бессильные члены твоего телесного покрова. Что, в самом деле, может помешать душе сохранить мир, истинное суждение обо всем окружающем и готовность использовать выпадающее ей на долю?

Способность суждения здесь как бы обращается к событию: “Такого ты по своей сущности, хотя люди и мнят тебя чем-то другим”. Способность использования обращается к нему же: “Я искала тебя, ибо все настоящее является для меня материалом разумной и гражданственной добродетели, все же в целом – искусства человеческого или божеского. Ибо все, что имеет отношение к богу или человеку, не является чем-то новым и несподручными, а знакомым и легким”.

Марк Аврелий

Откуда нам знать, был ли Сократ выше Телавга по своему внутреннему строю? Ведь для этого недостаточно знать, что Сократ умер более славной смертью, что он с большим успехом обличал софистов, что он проявил большую выносливость, проводя ночи на морозе, и, по-видимому, большее благородство, отказавшись исполнить приказ о задержании Льва Саламинца, и что он гордо выступал по улицам; и истинность всего этого к тому же еще может быть подвергнута большому сомнению.

Но стоит рассмотреть, какой душой обладал Сократ, мог ли он довольствоваться справедливостью в отношении к людям, благочестием в отношении к богам, не досадовал ли он на порочность людей, не потакал ли на ниспосылаемое ему природой Целого, как на нечто чуждое, или не тяготился ли им, как чем-то нестерпимым, и не привязывал ли свой ум к состояниям тела.

Марк Аврелий

Что бы ни случилось, имей перед глазами тех, с которыми случилось то же самое и которые предавались по этому поводу гневу, изумлению, жалобам. Где они теперь? Нигде. Что же и ты хочешь уподобиться им? И не хочешь, предоставив эти чуждые тебе движения тем, кто вызывает, и тем, кто претерпевает их, направить все свои помыслы на то, как бы использовать и то, и другое?

Использовать же ты можешь превосходно, не имея достатка в материале. Только будь внимателен к себе и желай быть превосходным во всем, что делаешь. И помни, что и в том, и в другом случае материал деятельности есть нечто безразличное.

Марк Аврелий