смерть ²⁰⁷

Если ты хочешь, чтобы твои дети, жена и друзья жили вечно, ты неразумен; ибо ты хочешь, чтобы то, что не в твоей власти, стало в твоей власти, и чтобы то, что принадлежит другим, стало твоим. Так если ты хочешь, чтобы твой раб был свободен от пороков, ты дурак; ибо ты хочешь, чтобы зло не было злом, а чем-то другим. Но если ты желаешь не терпеть неудач в своих желаниях, ты можешь это сделать. Практикуйся тогда в том, что ты в состоянии сделать.

Эпиктет

Люди встревожены не событиями, происходящими с ними, а мнениями об этих событиях: например, смерть не есть что-то ужасное, ибо если бы она была таковой, она показалась бы таковой и Сократу. Ужасное здесь – мнение о смерти как о чём-то ужасном.

Когда мы сталкиваемся с препятствиями, встревожены или огорчены, давайте никогда не будем винить других, а только себя, то есть наши мнения. Обвинять других в своих трудностях – это поступок неосведомленного человека; обвинять в этом себя – первый шаг обучения; а завершив обучение, не будем обвинять ни других, ни себя.

Эпиктет

Во всем, что радует душу, удовлетворяет нужду, или любимо, помни, что нужно добавить к его описанию природу его, начиная с самой малой вещи. Если ты любишь глиняный сосуд, говори, что ты любишь глиняный сосуд; ибо когда он разобьется, ты не будешь расстроен. Если ты целуешь своего ребенка или жену, скажи, что это человек, которого ты целуешь, ибо когда жена или ребенок умрут, ты не будешь расстроен.

Эпиктет

Помни, что в желании содержится предположение (надежда) на получение того, что ты желаешь; и предположение (надежда) в избегании чего-то заключается в том, что ты не попадешь в то, чего стараешься избежать. Тот, кто не удовлетворяет своего желания, является несчастным; и тот, кто попадает в то, чего хотел бы избежать, несчастен.

Если ты стараешься избегать только тех вещей, противоречащих природе, которые в твоей власти, ты не встретишься ни с одной из вещей, которых ты бы хотел избежать. Но если ты пытаешься избежать болезни или смерти или бедности, ты будешь несчастен.

Эпиктет

Самые лучшие дни убегают для смертных несчастных
Ранее всех; подойдут болезни, унылая старость,
Скорби, а там унесет безжалостной смерти немилость.

Всякий, чей взгляд направлен к философии, сведет это к чему следует и скажет: никогда Вергилий не говорит “дни проходят”, но всегда “убегают”, а это самый быстрый бег; самые же лучшие минуют первыми, почему же мы сами себя не подгоним, чтобы сравняться со скоростью с самым быстротечным из всего? Лучшее пролетает мимо, наступает худшее.

Сенека

С ними [болезнями, трудностями, смертью] и приходится проводить жизнь под одной кровлей. Бежать от них ты не можешь, презирать можешь. А презришь ты их, если часто сумеешь предвосхитить мыслью будущее. Всякий смелее подступится к тому, к чему долго приучал себя, и будет стоек в тяготах, если думал о них заранее. А неподготовленный, напротив, испугается пустяков.

Вот и надо добиваться, чтобы для нас не было неожиданностей; а так как все кажется тяжелее из-за новизны, то благодаря непрестанному размышлению ты ни в какой беде не будешь новичком.

Сенека

Ты вышел в долгий путь [жизни], значит, где-нибудь и подскользнешься, и получить пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь “умереть бы!” – и, стало быть, солжешь. Здесь ты расстанешься со спутником, тут похоронишь его, там – испугаешься. Через такие вот неприятности ты и должен измерить эту ухабистую дорогу.

Сенека

Ты видишь, что люди могут переносить тяготы: через пустыни Африки [Катон] пешком провел свое войско.

Видишь, что можно терпеть и жажду: увлекая за собой по иссохшим холмам остатки побежденного войска, безо всякой поклажи, он выносил недостаток влаги, а когда случалась вода, пил последним.

Видишь, что можно презреть и почет и бесчестье: в самый день своего провала он играл на площади собраний в мяч.

Видишь, что можно не бояться могущества вышестоящих: он бросал вызов сразу и Цезарю, и Помпею, меж тем как остальные если и осмеливались задевать одного, то лишь в угоду другому.

Видишь, что можно презреть и смерть, и изгнанье: он сам себе назначил и изгнанье, и смерть, а до того – войну.

Сенека

– Гибель и тягостный труд – ужасные видом обличья.

Наш Вергилий сказал превосходно: они ужасны не на самом деле, а только видом, то есть кажутся такими, а казаться – не значит быть. Так ли они, повторяю, страшны, как гласит молва? И скажи, Луцилий, молю: с чего мужу бояться труда, человеку – смерти?

Сенека

– Гибель и тягостный труд – ужасные видом обличья.

Вовсе нет, если кто сможет посмотреть на них прямо и пробиться взглядом сквозь тьму. Многое, что ночью представляется ужасным, день делает смехотворным.

Сенека