болезнь ³⁴

Помни, что ты актер в пьесе, которую ставит ее автор. Если он сделает ее короткой, то роль твоя будет короткой; если длинной, то длинной. Если он хочет, чтобы ты играл роль бедного человека, смотри, чтобы ты играл роль естественно; если роль хромого, магистрата, частного лица, – делай то же самое. Ибо твой долг – хорошо играть данную тебе роль; а выбирать роль принадлежит другому.

Эпиктет

Болезнь является препятствием для тела, но не для разума, если только сам разум не решит иначе. Хромота – это препятствие для ног, но не для разума. Размышляй об этом при каждом случае; ибо ты обнаружишь, что это препятствие для чего-то другого, но не для тебя.

Эпиктет

Были случаи, когда изгнание становилось абсолютным благословением, как это случилось с Диогеном, который благодаря своему изгнанию превратился из обычного гражданина в философа, и вместо того, чтобы сидеть без дела в Синопе, занял себя в Греции, и в стремлении к добродетели превзошел философов.

Другим, кто страдал от плохого здоровья из-за чрезмерных излишеств и роскошной жизни, изгнание стало источником силы, потому что они были вынуждены жить более мужественной жизнью. Мы даже знаем о некоторых, кого изгнание вылечило от хронических болезней, например, в наше время Спартиак Лакедемонянин, который долго страдал от слабой грудной клетки и по этой причине часто болел из-за роскошной жизни, но когда он перестал жить жизнью в роскоши, он перестал болеть.

Говорят, что другие, привыкшие к роскошной жизни, избавились от подагры, хотя раньше они были совершенно прикованы к постели этой болезнью — люди, которых изгнание заставило привыкнуть жить проще, и именно этим они были возвращены к здоровью. Таким образом, кажется, что обращаясь с ними лучше, чем они обращаются сами с собой, изгнание помогает, а не мешает здоровью как тела, так и духа.

Гай Музоний Руф

Помни, что в желании содержится предположение (надежда) на получение того, что ты желаешь; и предположение (надежда) в избегании чего-то заключается в том, что ты не попадешь в то, чего стараешься избежать. Тот, кто не удовлетворяет своего желания, является несчастным; и тот, кто попадает в то, чего хотел бы избежать, несчастен.

Если ты стараешься избегать только тех вещей, противоречащих природе, которые в твоей власти, ты не встретишься ни с одной из вещей, которых ты бы хотел избежать. Но если ты пытаешься избежать болезни или смерти или бедности, ты будешь несчастен.

Эпиктет

Самые лучшие дни убегают для смертных несчастных
Ранее всех; подойдут болезни, унылая старость,
Скорби, а там унесет безжалостной смерти немилость.

Всякий, чей взгляд направлен к философии, сведет это к чему следует и скажет: никогда Вергилий не говорит “дни проходят”, но всегда “убегают”, а это самый быстрый бег; самые же лучшие минуют первыми, почему же мы сами себя не подгоним, чтобы сравняться со скоростью с самым быстротечным из всего? Лучшее пролетает мимо, наступает худшее.

Сенека

Зима приносит стужу – приходится мерзнуть; лето возвращает тепло – приходится страдать от жары; неустойчивость погоды грозит здоровью – приходится хворать. Где-нибудь встретится нам зверь, где-нибудь – человек, опасней любого зверя. Одно отнимет вода, другое – огонь. Изменить такой порядок вещей мы не в силах, – зато в силах обрести величие духа достойное мужа добра, и стойко переносить все превратности случая, не споря с природой.

Сенека

Представь себе безграничность глубин времени и охвати мыслью весь мир, потом сравни с этой безмерностью то, что именуется человеческим веком, – и ты увидишь, как ничтожен отрезок, которого мы желаем, который стремимся продлить. А сколько занимают в нем слезы тревоги? Сколько занимает смерть, желанная прежде, чем придет? Сколько занимает нездоровье, сколько страх, сколько годы младенчества и годы, прожитые в невежестве и без пользы? Прибавь еще труды, скорби, опасности, и ты поймешь, что за самый долгий век времени жить остается очень мало.

Сенека

Тебя беспокоила боль в мочевом пузыре, письма пришли не слишком приятные, одолели непрестанные убытки; подойду еще ближе: ты боялся за свою жизнь. Так разве ты, когда желал себе дожить до старости, не знал, что желаешь и всего этого? Это все неизбежно в долгой жизни, как в долгой дороге неизбежны и пыль, и грязь, и дожди.

– Я хотел жить, но так, чтобы быть избавленным от всего неприятного.

Такие по-женски расслабленные речи мужу не пристали! Посмотри сам, как ты примешь такое мое пожелание, – а я произношу его не только от чистого сердца, но и с твердостью сердца: да избавят тебя все боги и богини от постоянных ласк фортуны!

Спроси сам себя: если бы кто из богов дал тебе власть выбирать, где захотел бы ты жить, в обжорном ряду или в лагере? А ведь жить, Луцилий, – значит нести военную службу. И кто не знает покоя, кто идет вверх и вниз по трудным кручам, кто совершает опаснейшие вылазки, – те храбрые мужи, первые в стане, а те, кого держит постыдный покой, покуда другие трудятся, – те голубки, позором избавленные от опасности.

Сенека

Я стану несносен самому себе в тот день, когда не смогу чего-нибудь вынести. Я хвораю? Такова доля человека! Перемерла челядь? Задавили долги? Стал оседать дом? Мучат убытки, раны труды, тревоги? Обычное дело! Мало того: неизбежное. Все это предопределено, а не случайно.

Сенека

Безопасного времени нет. В разгаре наслаждений зарождаются причины боли; в мирную пору начинается война и оплоты безопасности делаются источниками страха; друг становится недругом, союзник – врагом.

Летнее затишье разражается внезапной бурей хуже зимней; мы терпим все, что терпят от врагов, хотя их у нас нет, и если не имеется других причин для пораженья, их находит в самом себе чрезмерное счастье.

Самых воздержных настигает болезнь, самых здоровых – чахотка, самых невинных – кара, самых нелюдимых – смута. Иногда случай избирает нечто новое, чтобы настигнуть своею силой позабывших о нем.

Сенека