страх ⁸²

Страданий и смерти избегнуть нельзя, они – наш удел. И вот мы как раз их-то и боимся. Зло не в смерти и не в страданиях, а в малодушии пред ними.

Эпиктет

Мы сплошь да рядом попадаемся в западню, как несмышленые звери, за которыми люди охотятся. Охотники вспугивают, например, оленя; олень хочет уйти от опасности и бежит в другую сторону, как раз туда, где расставлены сети, – и попадается. То же бывает и с нами.

…

Если бы мы были постоянно настороже по отношению к нашим понятиям и желаниям – мы избегли бы много зла; но когда мы всячески стараемся избегнуть того, что в чужой власти, тогда мы, как олени, попадаем в тенета [сети] – смущения, боязни и малодушия.

Эпиктет

Чего мы малодушно боимся? Того, что не в нашей власти. Когда бываем мы всего спокойнее и бесстрашнее? Когда дело зависит от нас самих.

Эпиктет

Все зло кроется в наших неразумных понятиях и в наших преступных желаниях. И потому надо зорко и опасливо глядеть за тем, как образуются в нас наши понятия и желания. В этом важном деле никогда нельзя быть слишком строгим и осторожным.

Все же остальное есть дело неважное для нас, оно – внешнее дело, а не наше внутреннее. К тому же оно и не дано нам во власть. Поэтому и бояться его нечего.

Мы ясно поймем, что все внешнее не имеет для нас значения только тогда, когда будем осторожно следить за нашими понятиями и желаниями. И таким образом, боязнь истинного зла даст нам бесстрашие перед разными выдуманными злами.

Эпиктет

Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые не пропадали бы; нет такой высокой власти, под которую не подкапывались бы. Все это тленно и скоропреходяще, и человек, положивший жизнь свою во всем этом, всегда будет беспокоиться, бояться, огорчаться и страдать. Он никогда не достигнет того, чего желает, и впадет в то самое, чего хочет избегнуть.

Одна только душа человеческая безопаснее всякой неприступной крепости. Почему же мы всячески стараемся ослабить эту нашу единственную твердыню? Почему занимаемся такими вещами, которые не могут доставить нам душевной радости, а не заботимся о том, что одно только и может дать покой нашей душе? Мы все забываем, что если совесть наша чиста, то никто не может нам повредить и что только от нашего неразумия и желания обладать внешними пустяками происходят всякие ссоры и вражды.

Эпиктет

Когда человек желает того, что ему не дано, и отвращается от того, чего он избежать не может, то у него желания не в порядке: он болен расстройством желаний точно так же, как люди бывают больны расстройством желудка или печени.

Таким расстройством желаний болен всякий человек, который тревожится о будущем или мучит себя разными беспокойствами и страхами о том, что от него не зависит.

Эпиктет

В самом деле, если бы он [человек] знал, в чем истинное зло, то он не боялся бы ни того, что не есть зло, ни того, что есть настоящее зло, так как он знал бы, что настоящее зло не приходит извне, но находится внутри человека и что, следовательно, человек всегда может от него освободиться.

Эпиктет

Там, где врага можно ждать со всех сторон, войско идет квадратным строем, готовое к бою. Так же, говорит он [греческий философ Секстий], следует поступать и мудрецу: он должен развернуть во все стороны строй своих добродетелей, чтобы оборона была наготове, откуда бы ни возникла опасность, и караулы без малейшей суматохи повиновались бы каждому знаку начальника. …

Для глупости нигде нет покоя: и сверху, и снизу подстерегает ее страх, все, что справа и слева, повергает ее в трепет, опасности гонятся за ней и мчатся ей навстречу; все ей ужасно, она ни к чему не готова и пугается даже подмоги.

А мудрец защищен от любого набега вниманьем: пусть нападает на него хоть бедность, хоть горе, хоть бесславье, хоть боль – он не отступит, но смело пойдет им навстречу и пройдет сквозь их строй.

Сенека

Так пришлось нам терпеть две несовместимые неприятности зараз: на одной дороге, в один день мы страдали и от грязи, и от пыли. …

И я почувствовал, повторяю, если не смятенье, то перемену в душе; зато, снова увидав первый проблеск света, я ощутил, как она воспрянула без моего ведома и принужденья. Потом я принялся сам с собою рассуждать, как глупо одного бояться больше, другого меньше, хотя исход всюду один.

В самом деле, какая разница, рухнет ли на тебя будка или гора? Никакой! И все же иные больше боятся обвала горы, хоть и то и другое одинаково смертоносно. Вот до чего слеп страх: он видит не исход, а только орудия.

Сенека

Есть вещи, Луцилий, от которых ничьей добродетели не уйти: ими природа напоминает о неизбежности смерти. Каждый нахмурится при виде грустного зрелища, каждый вздрогнет от неожиданности, у каждого потемнеет в глазах, если он, стоя у края бездны, взглянет в ее глубину. Это не страх, а естественное чувство, неподвластное разуму.

Сенека