благо ¹³⁵

Кто хочет привести в должный порядок целое, тому мало убедить других в той или этой части. Марк Брут в книге, озаглавленной Περί καθήκοντος [О подобающем], дает множество наставлений и родителям, и детям, и братьям, но никто не выполнит их как должно, если не с чем будет соразмерять поступки. Так поставим перед собою цель – высшее благо, чтобы стремиться к ней изо всех сил и иметь ее в виду в каждом деле, в каждом слове – как так мореходы должны направлять свой путь по какой-нибудь звезде.

Сенека

Все будет делаться честно, если мы преданы одной лишь честности и считаем, что в делах человеческих только то и благо, что из нее проистекает. Все остальное – благо лишь на сей миг. Такое убеждение должно прочно укорениться в нас на всю нашу жизнь; его я называю основою. Каково будет убеждение, таковы и поступки, и помысли, а каковы будут они, такова и жизнь.

Сенека

Этот сидит подле больного друга, мы его одобряем: другой делает то же ради наследства – он коршун, ожидающий падали. Одно и то же может быть позорным, и честным: важно, почему и как оно делается.

Сенека

Если мы хотим связать людей и вырвать их из плена пороков, пусть научатся различать благо и зло, пусть знают, что все, кроме добродетели, меняет имя и становится то злом, то благом. Как первые узы военной службы – это благочестье, и любовь к знаменам, и священный запрет бежать от них, а потом уже легко требовать с приведенных к присяге всего остального и давать им любые порученья, – так и в тех, кого ты хочешь повести к блаженной жизни, нужно заложить первые основания, внушив им добродетель. Пусть держатся ее с неким даже суеверием, пусть ее любят, пусть иначе, как с нею, не хотят и жить.

Сенека

Человеку, [в отличие от богов], приходится прилагать усилия, чтобы выяснить то, что не является простым и очевидным само по себе, через то, что таковым является. Возьмем, например, утверждение, что удовольствие не есть благо. На первый взгляд оно не выглядит верным, поскольку мы на самом деле воспринимаем удовольствие как благо. Но если исходить из общепринятой посылки “любое благо подлежит избранию само по себе”, и добавить к ней вторую, настолько же общепринятую, “не все удовольствия подлежат избранию”, мы покажем, что удовольствие не есть благо; то есть мы докажем неизвестное с помощью известного.

Опять же, утверждение, что трудности не есть зло, поначалу не выглядит убедительным, тогда как противоположное, что трудности – зло, выглядит намного убедительнее. Но если начать с известной и общепринятой посылки “следует избегать всякого зла”, и добавить к ней другую очевидную “многие трудности не относятся к категории вещей, которых стоит избегать”, мы сделаем вывод, что трудности – не есть зло.

Гай Музоний Руф

Ни один голос не доносится до нашего слуха безнаказанно: нам вредят, желая нам блага, вредят, проклиная, потому что и проклятья сеют в нас ложные страхи, и добрые пожелания любящих учат дурному. Они отсылают нас к благам далеким, неверным и ускользающим, хотя мы можем добыть счастье и дома.

Невозможно, я повторяю, идти правильным путем: в сторону тянут родичи, тянут рабы. Никто не заблуждается про себя, всякий заражает безумием ближних и заражается от них. Каждый в отдельности вмещает все пороки толпы, потому что толпа наделяет ими каждого. Любой, делая другого хуже, становится хуже и сам; обучившись низости, всякий учит ей; а в итоге получается та безмерная гнусность, в которой собрано воедино все худшее, что известно каждому.

Пусть же будет при нас некий опекун, который и за ухо дернет, и даст отпор людским толкам, и окриком заглушит похвалы толпы.

Сенека

Кто не имеет единой и неизменной цели жизни, тот не может оставаться единым и неизменным в течение жизни. Но сказанного еще недостаточно, если не прибавить, какова должна быть эта цель. Ведь как убеждение одинаково не относительно всех каких бы то ни было благ, признаваемых большинством, но лишь относительно некоторых, имеющих общее значение, так и цель должна быть установлена общественная и гражданственная. Кто сообразует с этой целью все свои личные стремления, тот во всем будет поступать одинаково и, таким образом, останется верным себе.

Марк Аврелий

– Заблуждение – причина всех грехов; а от него наставления нас не избавят, не вытеснят ложных мнений о благе и зле.

Не спорю, сами по себе наставленья слишком слабы, чтобы опровергнуть в душе превратные убеждения; но разве они поэтому не могут быть полезны в сочетании с другим? Во-первых, они освежают память; во-вторых, то, что в общем и целом видится неясно, по частям можно рассмотреть тщательнее. Ведь так ты можешь назвать лишними и утешения и ободренья; но они лишними не бывают, а значит, и вразумленья тоже.

Сенека

Некоторые принимают только ту часть философии, что дает особые наставления человеку в каждой роли и, не стремясь придать стройность всему в его жизни, советует мужу, как вести себя с женою, отцу – как воспитывать детей, хозяину – как управлять рабами; прочие же части философии они оставляют как витающие за пределами нашей пользы, – как будто можно дать совет касательно части, не постигнув прежде всей жизни в целом.

А вот Аристон Стоик, наоборот, считает эту часть легковесной, не проникающей глубоко в сердце. Ей, со всеми ее наставлениями, помогают по его словам, в наибольшей мере основоположенья “философии и определение высшего блага”: ибо кто хорошо его понял и усвоил, тот сам себя наставит, как надобно поступать в каждом деле.

Как овладевающий искусством бросать копье старается попасть в намеченное место и приучает руку направлять оружье, а потом, приобретя благодаря упражненью и навыку эту способность, пользует ею, как захочет (ведь он научился поражать не тот или этот предмет, а любой, какой пожелает), – так снаряженный на все случаи жизни не нуждается в напоминаньях по каждому из них; он ведь постиг все: не как нужно жить с сыном или с женой, а как нужно жить правильно, сюда же входит и то, как нужно жить с женою и детьми.

Сенека

Душа обладает способностью устроить жизнь наиболее совершенным образом, если только человек будет безразлично относиться к вещам безразличным. Безразлично же будет относиться тот, кто каждую из этих вещей рассматривает в расчленении, а не в целостном виде и помнит, что ни одна из них не навязывает нам убеждения о себе и не приступает к нам, но что они недвижимы, составляем же суждение о них мы сами, как бы записывая в самих себе, хотя можем и не записывать, можем и стереть тотчас же запись, если она занесена без нашего ведома; кто помнит также и о том, что такого рода внимание потребуется лишь на недолгое время и что жизнь близится к концу.

Но что трудного во всем этом? Если это согласно с природой – находи в нем радость и не тяготись им, если же противно природе, ищи того, что согласно с твоей природою, и спеши к нему, хотя бы оно и не обещало славы. Ибо всякому должно быть дозволено искать свое благо.

Марк Аврелий