Никто не желает быть виноватым, никто не хочет жить в заблуждениях, неправедно, никто не выбирает себе нарочно такой жизни, от которой он будет печалиться и мучиться, никто не скажет, что ему хочется жить скверно и развратно. Значит, все люди. Живущие неправедной жизнью, живут так не по своему желанию, а против воли. Они не хотят ни печали ни страха а между тем постоянно страдают и боятся. Они делают то, чего не хотят. Стало быть, они не свободны.
Скажи это какому-нибудь вельможе или сенатору, он согласится с тобою и ничего тебе не сделает, если ты ему при этом скажешь:
– Конечно, ты человек мудрый и до тебя эти слова не касаются. Но если ты скажешь ему всю правду, скажешь ему, что и он не свободен, что и он такой же развращенный раб, как и прочие рабы, то он, конечно, побьет тебя.
– Как! – скажет он, – я – раб? У меня отец и мать были не крепостные, да и меня никто не покупал! Я ведь сенатор и близкий Цезарю человек; я сам имею целую толпу рабов?
– Во-первых, милый мой сенатор, очень может быть, что и отец и мать твои были такими же рабами, как и ты; может быть, и предки твои все до единого были такими же рабами. Но если бы даже все они были святыми людьми, то ведь ты-то сам через это не сделаешься святым? Что из того, что они были добры, жалостливы, ничего не боялись, были господами над своими похотями, если ты сам и зол, и безжалостен, и трус, и не умеешь совладать с собою?
– Ну даже если бы я и был таким, почему же ты говоришь, что я – раб?
– А как ты думаешь: разве не раб тот, кто действует не по своей воле, а по принуждению?
– Такой человек, конечно, раб. Но меня никто ни к чему не может принудить, кроме Цезаря, нашего владыки!
– Вот сейчас уже ты сказал, что у тебя есть владыка; стало быть, он тебя может принудить.
– Да ведь Цезарь наш общий хозяин, не только мой!
– Оставим Цезаря в покое. Один ли он у тебя хозяин? Не рабствуешь ли ты еще и другим хозяевам? Отвечай мне вот на что: имел ли ты когда-нибудь любовницу – все равно свободную или рабыню?
– Если и имел, то это вовсе не касается того, о чем мы говорим.
– А вот посмотрим. Скажи-ка мне, разве твоя любовница не заставляла тебя делать то, чего тебе не хотелось? Вспомни-ка, не тратил ли ты на нее больше, чем хотел? Не ссорился ли из-за нее со своими родными и знакомыми? Не угождал ли ей всячески, а может быть, и льстил ей, и целовал у ней ноги? Ты счел бы себя последним рабом, если бы тебя могли заставить поцеловать ноги хотя бы даже у Цезаря. А такое прислужничество своей любовнице – разве не рабство? Что же после этого назовешь ты рабством? Ты, я вижу, краснеешь; тебе, верно, совестно вспоминать об этом.
Эпиктет
Похожие цитаты
- Дурной вредит дурному, делает его хуже, подстрекая в нем гнев и страх, потакая унынию, восхваляя наслаждения; и дурным людям хуже всего там, где …
- Умственные представления – “фантазмы” философов, которые душа воспринимает тотчас же при первом взгляде на вещи, зависят не от нашей воли, не …
- Освободись прежде всего от страха смерти, потом от страха бедности. Если хочешь убедиться, что ничего худого в ней нет, сравни лицо богача и лицо …
- Что же надобно, чтобы стать [человеком добра]? Желание! Но можешь ли ты пожелать лучшего, нежели вырваться из гнетущего всех рабства, от которого даже …
- Как здоровый не захочет, чтобы ему прислуживали больные или видеть больными своих домашних, так благородный человек не позволит себе прибегнуть к …