болезнь ³⁴

Разумный человек может во всем отыскать себе пользу. Нет такого случая, из которого он не мог бы извлечь для себя помощи в деле усовершенствования себя.

– Какую же пользу приносит мне тот, кто ругает меня?

– Ту пользу, что если я захочу, то могу, кротко перенося его брань, приучаться к терпению и спокойствию.

– У меня злой отец; какая мне от него польза?

– Он зол для самого себя; для тебя же он добр, потому что он опять-таки учит тебя терпению и кротости.

– Ну хорошо. А какую пользу приносит мне болезнь?

– Если я заболею, то у меня хороший случай показать на деле, что значит болезнь тела для жизни духа. Я буду покорен, терпелив, спокоен, я наряжусь в болезнь, и она будет для меня украшением.

– А смерть, неужели и она полезна?

– Я могу, умирая, стать духом своим выше смерти, показать и себе и людям, что смерть не имеет надо мною никакой власти. Я могу, если придется, умереть за правду и этим содействовать тому, чтобы она укрепилась в людях.

Одним словом, человек разумный обладает как бы волшебной палочкой, которою он может обратить в золото все то, до чего ею дотронется.

Эпиктет

Все происходящее так же обычно и известно, как роза весной и виноград осенью. Таковы и болезнь, и смерть, и клевета, и злоумышление, и все то, что радует или огорчает глупцов.

Марк Аврелий

Зло коренится для тебя не в руководящем начале других людей и не в превращениях и изменениях твоего тела. – “Но где же?” – В твоей способности составлять себе убеждение о зле.

Пусть эта способность пребывает в покое даже тогда, когда наиболее ей близкое, ее тело, режут, жгут, когда оно гноится и гниет, т.е. пусть она рассудит, что нет ни добра, ни зла в том, что равно может случиться как с дурным, так и с хорошим человеком. Ведь то, что одинаково может случиться как с природой, так и с живущим согласно ей, то согласно с природой и не идет против нее.

Марк Аврелий

Я обеднею – значит окажусь среди большинства. Буду изгнан – сочту себя уроженцем тех мест, куда меня сошлют. Попаду в оковы – что с того? Разве сейчас я не опутан? Природа уже связала меня весом моего грузного тела. Я умру? Но это значит, я уже не смогу заболеть, не смогу попасть в оковы, не смогу умереть!

…

Смерть или уничтожает нас, или выпускает на волю. У отпущенных, когда снято с них бремя, остается лучшее, у уничтоженных не остается ничего, ни хорошего, ни плохого – все отнято.

Сенека